«Что ни делает дурак – все он делает не так, начинает не сначала, а кончает как попало». Эту фразу из детского стишка вполне можно отнести к современному капитализму. Казалось бы, перед нами чрезвычайно уверенная в себе общественная система, настолько уверенная, что даже способна ставить под сомнение право на существование всех остальных. И действительно, капитализм на протяжении двух веков добился ошеломляющих успехов (по темпам развития уступая лишь мобилизационному социализму), смог оседлать технический прогресс, направить в своих интересах творческие силы многих народов, воплотить в жизнь немыслимые доселе достижения науки и техники, добиться серьезной и действенной централизации в управлении и масс-медиа.

Почему же эти успехи приносят такую тревогу? Отчего растут эсхатологические настроения? Чем недоволен современный житель Запада?

Удивительным образом, западоид уже не чувствует благ капитализма. Он потерял насущное для него ощущение прогресса, когда человек радуется тому, что 10 лет назад мылся в корыте, а сейчас у него душ. Маяковский именно такое чувство передает в стихотворении «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру»: «Но больше всего мне понравилось – это: это белее лунного света, удобней, чем земля обетованная, это – да что говорить об этом, это - ванная». Эти строки – не о мещанском благополучии, а о радостном осознании прогресса, состоявшегося совершенствования жизни во всех ее мелочах.

У сегодняшнего западоида такого ощущения уже нет. Поэтому все они сегодня несчастны, и определяющее чувство для них – это чувство нехватки, лишения. Его подхлестывает реклама. На этом чувстве строятся все жизненные установки, когда, едва купив машину, западоид начинает присматриваться к более дорогой; едва получив работу, начинает искать новую, где больше заплатят. Именно с нехваткой больше всего ассоциируется у западоидов современная жизнь, а вовсе не с изобилием, как об этом трубят на весь мир бессовестные пропагандисты глобализации по западной модели.

На всеобщем недовольстве, нехватке жизненной силы и радости зарабатывают капитал фармацевтические кампании, подсадившие половину населения Запада на «мягкие» наркотики. Кстати, сегодняшняя западная толерантность к марихуане и даже героину, несомненно, происходит оттого, что наркотики – блестящий символ ухода от действительности, мимолетного погружения в беззаботную полноценность. Это поняли на Западе очень давно, а в 60-е годы построили на этом целую философию, последователи которой, между прочим, как раз сегодня у руля в западных государствах. Западная культура, прежде всего современный Голливуд (меньше – телевидение и радио), также строит свою популярность на наркотическом воздействии, дающем мимолетный уход от реальности. Поэтому все фильмы удручающе одинаковы, поэтому так велика в современном кинематографе роль спецэффектов. Отдельным видом наркотика являются компьютерные игры: одна из крупнейших современных индустрий. Все эти проявления капиталистической культуры усугубляют ощущение нехватки, неполноценности. Побочный эффект от них такой же, как от обычных наркотиков: разрушение личности. И в первую очередь человек, подсевший на этот культурный гашиш, теряет счастливое ощущение прогресса. Действительно, о каком прогрессе может идти речь, когда он измеряется уже не зримыми, осязаемыми, жизненно важными вещами, а мозгодробительной ерундой? Технический прогресс стремительно теряет смысл, когда его начинают мерить новыми версиями компьютерных игр.

За чувством прогресса теряется и чувство реальности. Реальная война превращается в компьютерную игру. Обычные граждане, попадая на телевидение, ведут себя как корявые подражатели пошлым манерам кинозвезд. В обыденной жизни людям изменяет здравый смысл: они готовы голосовать за любого, кого подсунут в качестве «проходного кандидата»; они залезают по уши в долги, не осознавая последствий. Их поведение на первый взгляд хаотично; на самом же деле оно четко, до полного автоматизма определяется стремлением к очередной порции наркотика.

В прошлой главе мы говорили об отчуждении как главном моторе капиталистической системы. Действительно, отчуждая продукты труда от человека, а их реальную ценность от рыночной стоимости, капитализм создает свой фундамент, свое денежное наполнение. Капитализм без капитала невозможен. Но у отчуждения есть и оборотная сторона. Отчуждение накапливается в душах людей. Они уже не в силах жить полноценной жизнью, выказывать свои подлинные чувства. Они не могут позволить себе какого-либо труда, если он не приносит прибыль. У них на такой труд просто нет времени. Они холодеют при мысли о том, что будут выглядеть «неприбыльно», «неуспешно». Это накладывает на каждого гражданина современного индустриального общества строгие обязательства, отнимает у него свободу действий.

Отчуждение – главная слабость капитализма. Постоянная забота о прибыли, оценка всего подряд, даже человеческих проявлений, в денежном эквиваленте неминуемо приводят к чувству ущербности, нехватки. Это чувство – главная определяющая черта человеческого мироощущения при капитализме. Оно стимулируется постоянным потреблением, когда люди уже не общаются друг с другом, не обмениваются идеями, а «продают» их и «покупают».

Потребительское общество изначально ущербно: оно никогда не насытится, каждый его гражданин испытывает поистине танталовы муки. Машина потребления, завязанная на постоянной прибыли, преподносит несчастному винтику все новые и новые соблазны, суля ему удовлетворение. Но стоит ему обрести вожделенную вещь (или вожделенного партнера), как прибавляется все новых и новых соблазнов, выпускают новые версии того же продукта, подхлестывая неудовлетворенность, обостряя чувство собственной неполноценности. Всякий западоид ущербен и унижен, даже те, кто могут показаться богатыми и успешными. Миллионные прибыли вовсе не гарантируют полноценности. Напротив, они указывают на то, что их хозяин – либо дурачок-счастливчик (в ничтожном меньшинстве случаев), либо особенно остро ощущает свою неполноценность и именно это заставляет его постоянно заботиться о прибыли (в подавляющем большинстве случаев).

Указывая западным людям на их ущербность, партизаны могут переломить опасную тенденцию всеобщего невроза. Отряд должен дать людям то, что не может дать капитализм. А капитализм никогда не даст людям счастья, полноценности, удовлетворения, наслаждения, оргазма. Партизанский отряд основан не на прибыли, а на благодарном труде. Отношения между членами отряда строятся не на конкуренции, а на доверии. Лишая капитализм его движущей силы отчуждения, отряд возрождает подлинные человеческие чувства. Отряд действенно борется с капиталом, уничтожая его и не давая ему возможности возродиться. Ведь где ни появляется капитал, всюду он несет с собой смерть, лишения, несчастье.

В отличие от современного мира, где труд при призванию отрицается, а усилия по добыче прибыли не приносят удовлетворения, отряд должен показаться тихой, счастливой гаванью, где человек получает свободу трудиться так, как ему Бог на душу положил, и получать за это, при обеспечении всех жизненно важных нужд вне денежной сферы, самую лучшую награду – человеческое признание. Западный человек все реже получает признание за свой труд, а потому и понятие бескорыстного труда для него теряет смысл. Труд в партизанском отряде должен обязательно вознаграждаться признанием, потому что это самая благодарная, самая благородная и самая заслуженная награда. Денежный стимул непременно извращает характер труда, превращает его в погоню за прибылью. Немонетарный стимул (признание) – гораздо более прочный. Он сплотит отряд и еще сильнее противопоставит его образ действий капитализму.

Наконец, возвращаясь к прошлой главе, повторюсь: более чем разумно, что, борясь с отчуждением, партизанский отряд возьмет на вооружение именно тактику отчуждения, попирая смертью смерть. В этом – главная сила партизанского отряда и главная слабость капитализма.