Основной идеологией всех типов государств (кроме отшельников-изгоев) сегодня является денежный тоталитаризм. Он правит бал и в странах-потребителях, и в странах-придатках, и в странах-колониях. Естественно, в странах-потребителях он наиболее развит, в странах-придатках является идеологией «элиты» и стремящихся к ней групп населения, а в странах-колониях – насаждается насильно, часто путем государственного террора (со стороны собственного государства, поддержанного внешними «союзниками»). Придатки, правда, допускают дополнительно к денежному тоталитаризму эрзац-идеологии, вроде «Москва-третий Рим». Это делается ради поддержания иллюзии самостоятельности. А во многих колониях сохраняются туземные обычаи, которые, впрочем, трудно сравнивать и по методу воздействия, и по присущим качествам с классической западной идеологией. Впрочем, эти останки мифа бессильны в борьбе с современностью и уходят один за другим: их носители либо уничтожаются, либо насильно обращаются в новую веру.

Тоталитаризм сам по себе не является чем-то пагубным, негативным. По сути дела, это всего лишь строгий миропорядок, не допускающий отклонений и вопросов в свой адрес. Военное положение автоматически вводит в той или иной стране тоталитаризм. На микроуровне тоталитаризм царил и царит в большинстве капиталистических предприятий, независимо от уровня свободы в обществе. Тотальной структурой является любая армия, любая Церковь. Всякий человек в своей жизни неминуемо сталкивается с тоталитаризмом. Это вовсе не гарантирует ни ментальных потрясений, ни ущемления собственного достоинства, ни тем более пыток и казней.

Я не рассматриваю тоталитаризм сам по себе: мне неинтересна такая правозащитная казуистика. Меня интересует лишь денежный тоталитаризм, показавший свою уродливую личину в последние годы и стремящийся как можно более широко и прочно опутать Землю.

Мне кажется, нельзя голословно осуждать любой тоталитаризм. Необходимо закадровое зрение: ради чего внедряются те или иные рамки, проводятся те или иные законы? Во благо или во зло? На мой взгляд, только такая позиция последовательна. Одинаково осуждать немецкий нацизм и советский сталинизм может только шизофреник. Потому что первый создавался для агрессии, второй – для обороны. Напротив, осуждая нацизм, здравомыслящий человек в то же время неизбежно должен поддерживать Сталина. В этом не будет противоречия.

Денежный тоталитаризм можно рассматривать исторически. Он берет начало из теории Мальтуса, из социал-дарвинизма. Эта теория получила развитие в деятельности Мизеса, Хайека, Эйн Рэнд. За столетие освободительной борьбы, революций, мировых войн к денежному тоталитаризму присовокупили многое: медиа-теорию Маклюэна, постмодерн, троцкистскую идею мировой революции... В философии денежный тоталитаризм смыкается со знаковой теорией. И тем не менее все эти прелестные украшения только отвлекают взгляд.

До последнего времени денежный тоталитаризм был в «спящем состоянии». Разбудило его крушение Советского Союза, произошедшее без его влияния (по причинам гораздо более мелким и в результате деятельности гораздо более ничтожных людей). Я думаю, если бы перед Советским Союзом в качестве противника стоял не многообразный Запад со всеми его искушениями и соблазнами, а строгая аскеза денежного тоталитаризма, - никто бы даже не услышал в 80-е годы провокационных лозунгов Горбачева. Никто бы не пошел за ним. Потому что никто по доброй воле не идет в тюрьму (если, конечно, мы ведем речь о человеке, еще не потерявшем свой облик).

Денежный тоталитаризм страшен не в академических журналах, не в газетных фельетонах и даже не в постановлениях правительств. Он страшен на низовом уровне: когда дети, еще не научившись говорить, становятся потребителями; когда люди помыслить не могут бытия в ином формате, нежели представленный двумя-тремя монополистами по подаче новостей и разработке компьютерных игр; когда все человеческие чувства и стремления теряют смысл, не будучи выражены в отчужденной форме – посредством доллара или евро.

И раньше капиталистическая система не славилась спонтанностью, энтузиазмом, непосредственностью. Капиталист всегда оперировал ложными терминами, всегда строил свое благосостояние на подмене понятий, на эксплуатации и ловком манипулировании знаками. Косность и неповоротливость (за исключением возможности завладеть наживой) всегда были определяющими качествами капитализма. Эта бездушная машина всегда противостояла человеку.

Но в силу исторических причин человеческое при этом не только не уничтожалось, но, во многих случаях, выходило из борьбы с ненавистной машиной еще более закаленным, чистым, здоровым и свободным. Так было во всех капиталистических странах на протяжении ХХ века, когда правительства колебались под влиянием подлинных пассионариев, борцов за сохранение и приумножение человеческих качеств в людях. И в низах массы не зверели под давлением обезличивающего труда, а росли и образовывались, ища и находя свой компромисс, позволяющий создать островок свободы, оазис самосовершенствования в рамках системы.

Так родилась пресловутая западная демократия. Я даже не рассматриваю при этом влияние Советского Союза на эволюцию взглядов западного рабочего класса, затем ставшего «средним классом». Ясно, что оно было чрезвычайно благотворным: во-первых, буржуазные правительства наперегонки старались задобрить все более и более широкие слои рабочих, чтобы тем самым купить их лояльность; ясно также, что сами рабочие все более и более совершенствовали свои требования, требуя, по примеру советских товарищей, все больших и больших гражданских прав.

После крушения Советского Союза этот процесс сначала заморозили, а потом начали «спускать на тормозах». Наконец, родилась знаменитая фраза Джорджа Буша: «Кто не с нами, тот против нас». Эта фраза является наиболее емким лозунгом денежного тоталитаризма и адресована не столько внешней, сколько внутренней аудитории. Ленин оказался провидцем: мало дать рабочим привилегии в рамках капиталистической системы; мало и неправильно, даже преступно. Чтобы навсегда освободить рабочий класс, капиталистическую систему надо сломать.

Ленин, как известно, первым этапом уничтожения капиталистической системы считал насильственное уничтожение буржуазного государства. Сохранив это государство, западные рабочие сохранили своего главнейшего врага. Получилось как в фильмах ужасов, когда вирус (или монстра) не изводят, а зачем-то замораживают (подразумевается, в неких научных целях). Когда продюсеру захочется создать продолжение успешного фильма, он быстренько разморозит монстра или вирус руками какого-нибудь придурковатого лаборанта, и все завертится по новой.

Так же произошло с денежным тоталитаризмом. До поры до времени он дремал себе в ученых советах, на кафедрах, в коридорах Конгресса. Но стоило прекратиться противостоянию капиталистической и социалистической систем, как денежная этика по умолчанию воцарилась единственно возможной моделью существования глобализированного общества, приобрела тотальный характер. К настоящему времени становиться поперек дороги ей уже бессмысленно – тебя сметут.

Главным и основным постулатом денежного тоталитаризма является получение прибыли во что бы то ни стало. Прибыль возносится намного превыше человека, человек вообще не принимается в расчет в качестве субъекта. Отрицаются его внешние и внутренние качества. Поэтому же возможен и даже поощряется мультикультурализм и толерантность. Тут Запад следует известной фразе Дэна Сяопина о кошке: «Какая разница, белая она, черная или рыжая – главное, чтоб ловила мышей». Все внутренние и внешние качества человека рассматриваются только как предпосылки для его ценности в качестве рабочей силы. Значимость человека как источника рабочей силы измеряется в долларах прибыли. Человек перестает быть творцом, он остается лишь машиной для производства прибавочной стоимости.

Строя свою теорию, Маркс указывал на такое обезличение как на главное качество пролетариата. Одновременно с пролетариатом обезличивается и буржуазия: происходит ее овеществление под влиянием товарного фетишизма. История последних лет показывает: хоть пролетариата как такового на Западе становится все меньше и меньше по мере перевода производств за рубеж, зато нынче все без исключения слои населения демонстрируют обезличенные, овеществленные качества. Поздно уже заниматься софистикой и задаваться вопросом: произошло ли это овеществление из-за всеобщего обуржуазивания или из-за возвращения огромного сегмента населения в условия жизни пролетариев, пускай при наличии некоторых завоеванных привилегий. Весь американский «средний класс» стремительно овеществляется. Ты – уже не личность, а сумма брэндов, приобретенных тобой на полученную часть прибавочной стоимости.

Западные государства постоянно унифицируются путем налоговой (социальной политики). Былое расслоение остается в силе (как-никак, надо поддерживать конкуренцию), но «средний класс» неуклонно беднеет, искусственно удерживается примерно на одинаковом уровне потребления. Под ним – современные изгои, отказывающиеся или неспособные включиться во всеобщее овеществление, в потребительскую мясорубку.

«Средний класс», вся эта «анальная аристократия» (изобретающая для себя все новые и новые размытые определения – метросексуалы и т. д.) поголовно живет в стандартизованных бараках, ходит в одни и те же «райские сады для бедных» - магазины, где по скидке можно купить большую партию товара, смотрит одни и те же фильмы и ест одни и те же бутерброды.

Но это бы еще полбеды. «Средний класс» одинаково отзывается на фильмы (отсюда финансовый успех одних, провал других), демонстрирует совершенно одинаковые поведенческие модели и следует пропаганде в СМИ похлеще, чем в былые времена советский народ. Думается: потому что советский народ был сознательным, в то время как современные западоиды следуют животным инстинктам. Последними примерами такого поразительного манипулирования были миллионные демонстрации против войны в Ираке в самый разгар зимней погоды в Европе и в Северной Америке в 2003 году. Граждане, живущие в денежном тоталитаризме, демонстрируют удивительную «сознательность», при которой демократия уже теряет всякий смысл.

При этом волей индустриального прогресса, а также умелого манипулирования капиталами, западный человек, стремительно теряющий свой человеческий облик, в настоящее время занят изначально, казалось бы, творческой работой: произведением смыслов. Он уже не горбатится на производстве, не балует себя кустарничеством. Он изобретает способы одурачивания ближнего своего, совершенствует свое знание махинаций, использует собственное красноречие, чтобы как-нибудь по-новому приукрасить старую человеконенавистническую идеологию, разгромленную еще Марксом и Лениным. Сколько на самом деле творчества в такой деятельности – постараемся понять в следующей главе.

Как победить эту новую Орду, проникающую во все уголки планеты, подобно саранче? Действовать их же методами? Принять их логику, пытаться их переспорить? Итог такого поведения наверняка будет не в нашу пользу. Потому что пока они болтают, они тем самым зарабатывают себе символический капитал. Пока мы спорим с ними, мы теряем время.

Я думаю, нашим орудием может быть только труд. Труд не ради изготовления прибавочной стоимости. И даже не физический или кустарный труд для устыжения белоручек, проводящих свое время в дискуссиях, в сочинительстве рекламных текстов и в изобретении пиар-стратегий. Мы должны трудиться, чтобы низвергнуть бесчеловечную систему. Такая человеческая деятельность спасительна и безупречна. Насколько омерзителен труд на благо денежного тоталитаризма, настолько благороден и прекрасен труд ему во вред, направленный на его полное и бесповоротное уничтожение. Труд – тайное оружие пролетариата.